Реформа законодательства о детстве

. Москва. РГТЭУ, круглый стол

Уважаемые коллеги – преподаватели и уважаемые будущие коллеги – студенты-добровольцы, все участники круглого стола, позвольте мне сердечно приветствовать вас от думского Комитета по образованию и от имени общества «Знание» России и пожелать творческого общения, интересных идей, а главное всем нам – практических результатов.

Когда речь идёт о законодательстве, связанном с детством, я всегда вспоминаю знаменитую повесть братьев Стругацких «Далёкая радуга». Помните, на далёкой планете учёные проводили неосторожные эксперименты, в итоге возник новый вид излучения, в результате которого планета должна была полностью погибнуть. В этой драматической ситуации люди будущего обсуждают, что или кого им спасать? Невиданные пейзажи, запечатлённые талантливыми художниками? Выдающихся учёных? В итоге приходят к выводу: на единственный космический корабль посадить всех детей этой планеты. Они исходят из тривиальной идеи, что дети – это наше будущее.

Иногда, сидя в Государственной Думе и обсуждая разного рода законопроекты, я слышу, как депутаты говорят, что дети – наше будущее, и думаю, что они при этом руководствуются принципом известной песни из «Бременских музыкантов», где король пел: дети наше наказанье.

Я не смогу осветить все проблемы, связанные с социальной нищетой детства, я остановлюсь только на некоторых.

Дети с ограниченными возможностями здоровья.

Если вы обратитесь к фактам, то увидите, что в России детей около 20%, а из бюджетов всех уровней на их поддержку выделяется чуть более 10%. То есть дети оказываются поражёнными в бюджетных правах.

Вы увидите, что большинство семей, которые имеют больше одного ребёнка, довольно быстро оказываются за гранью бедности.

По официальным данным, примерно 68% российских школьников имеют те или иные серьёзные отклонения здоровья. Если верить данным профессора Базарного, которого недавно Государственная Дума наградила грамотой за защиту здоровья и права на образование детей, то это порядка 90%. Этого достаточно, чтобы понять, что ситуация очень и очень неблагоприятная. И даже тот факт, которым мы гордимся в последние годы, что рождаемость у нас, наконец-то, превысила смертность, этот факт, увы, непостоянный.

Демографы говорят, что скоро мы получим негативную тенденцию и если верить прогнозам Минэкономразвития, до 2030 года у нас население собственно российское, по данным оптимистического прогноза, сократится на 5 млн., по данным пессимистического – на 15 млн. человек.

Собираются ввозить мигрантов, я интернационалист и убеждён, что плохих народов не бывает, но я серьёзно думаю о национальной идентичности нашей страны.

Какие проблемы, на мой взгляд, являются сейчас наиболее острыми и сложными? Одна из тем, на которой я хотел остановиться, это инклюзивное образование.

Вы знаете, что мы ратифицировали Конвенцию о правах инвалидов, наконец. Правда, пока никаких радикальных изменений в законодательстве по этому поводу не произошло. Но Конвенция ратифицирована, и она предполагает развитие инклюзивного образования. Причём, инклюзивное образование понимается достаточно широко. Это совместное образование не только детей с инвалидностью, это не только совместное обучение традиционных граждан страны и детей мигрантов. Вообще это и обучение детей, находящихся в трудной жизненной ситуации, и, вместе с тем, параллельно обучение совместно с другими детьми детей, обладающих выдающимися способностями, одарённых детей.

Какие проблемы мы сейчас имеем, если говорить о детях с ограниченными возможностями здоровья?

К сожалению, порядка 200 тысяч детей с инвалидностью в России не учится. А ведь необучаемых детей не бывает. Расскажу историю из собственной жизни.

Когда мне было 2 года, а зрение у меня было нарушено от рождения, мама привела меня к доктору, та меня посмотрела и сказала: что вы с ним носитесь, он у вас умственно отсталый. Представляете себе реакцию моих родителей? У моей мамы это осталось в памяти на всю оставшуюся жизнь и, когда её сын защитил докторскую диссертацию, она всё ещё мечтала повстречаться с врачом, которая вынесла этот диагноз.

Я учился в специальной школе, у нас были разные классы: обычные и для ребят, у которых считалось, что были проблемы с психикой. Так вот один из этих парней, окончивших такой класс, потом стал чемпионом России по шашкам среди незрячих. Другая девушка, окончившая специальный класс, увы, не состоялась раскрутка, а то была бы у нас вторая Диана Гурцкая.

Все эти оценки относительны. Выступая в разных аудиториях, всё время пытаюсь донести до моих коллег в органах власти одну, как мне кажется, простую мысль. Люди с инвалидностью – не балласт общества, это даже не группа, нуждающаяся в благотворительности, хотя это часто и бывает нужно, это часть нашего человеческого потенциала. И напоминаю, что, между прочим, самый знаменитый поэт древности Гомер был слепым, один из самых знаменитых композиторов Людвиг ван Бетховен был глухим, знаменитый полководец времён гуситских войн Ян Жижка был слепым. На мой взгляд, самый лучший президент США 20 века Франклин Рузвельт был «колясочником». Не говоря уже о том, что очень немало людей с ограниченными возможностями здоровья, по нашим меркам, являются нобелевскими лауреатами и выдающимися учёными.

Поэтому, когда мы говорим, что надо развивать образование людей с инвалидностью, это не только и не столько благотворительность, это весьма выгодные средства государственных вложений.

Например, Высшая школа экономики посчитала затраты на образование студентов с инвалидностью в университете имени Баумана и пришла к выводу, что это экономически выгодно. Мало того, в университете утверждают, что средний уровень подготовки инженера с инвалидностью по слуху лучше, чем средний уровень подготовки инженера в «бауманке».

Вернёмся к законодательству. Вторая проблема, с которой мы часто сталкиваемся, это проблема, связанная с нарушением прав людей с инвалидностью по двум основным противоположным направлениям. С одной стороны, у нас часты случаи, когда родители не хотят обучать своего ребёнка с инвалидностью в инклюзивных условиях, т.е. вместе со здоровыми детьми. С другой стороны, мы столкнулись с профанацией идеи инклюзивного образования. Стремясь к экономии средств, в регионах расформировывают специальные школы, не спрашивая родителей, помещают детей в обычную школу, но при этом забывают создать для них специальные образовательные условия. Понятно, что качество образования от этого падает.

В нашей стране должны сохраниться обе системы, инклюзивное образование должно развиваться постепенно, притом, что право выбора учебного заведения, инклюзивного или традиционного, должно принадлежать родителям.

Очень важная проблема – проблема ранней коррекционной помощи. Чем раньше это начинается, тем больше шансов, что ребёнок не станет ребёнком-инвалидом и сможет потом учиться в обычной школе вместе со здоровыми детьми.

Конечно ключевая проблема – создание специальных образовательных условий. Это требует специальных финансовых затрат. В нашей стране начала действовать программа «Доступная среда», однако только 5% федеральных учебных заведений создали такую среду, а ещё 20% создали её частично. Трудно обвинять в этом учебные заведения, поскольку создание специальной среды во всём мире происходит за счёт государственных вложений, а не из бюджетных средств самого университета.

В Государственной Думе в настоящее время находятся на рассмотрении два законопроекта. Проект федерального закона об образовании в РФ, подготовленный правительством и проект федерального закона «О народном образовании», подготовленный мной и моими товарищами.

16 октября состоится рассмотрение того и другого законопроектов. Что интересно, что в части образования людей с ограниченными возможностями здоровья наши позиции отчасти совпадают. Часть позиций из нашего законопроекта была заимствована в правительственный и при этом в нём до сих пор нет прямой формулировки про право выбора родителей учебного заведения для своего ребёнка.

А закончу я выступление своей любимой притчей. Международный аэропорт, огромный самолет, полный пассажирами. Входит международный экипаж. Все – в черных очках. Продвигаются к пилотской кабине. Пассажиры волнуются, стюардесса объявляет, что это – самый лучший международный экипаж, на счету которого не было даже самой малейшей аварии. Двигатели начинают работать, самолет разгоняется по взлетной полосе, полоса заканчивается, пассажиры вскрикивают. Самолет плавно поднимается в небо… А в кабине экипажа второй пилот говорит первому: «Если бы они не вскрикнули, как бы мы взлетели?».

Мораль этой притчи предельно проста: люди с инвалидностью могут все или почти все, им просто нужно помочь и желательно вовремя.