Главный Закон “научной” серии, над которым мне удалось поработать, начиная с Совета Федерации и заканчивая Государственной Думой, — это Федеральный Закон “О науке и государственной научно-технической политике”. Работая над его проектом, я внес множество предложений, значительная часть которых была принята. Закон, в частности, устанавливает, что расходы на науку в стране должны составлять не менее 4 % расходной части федерального бюджета. Не перечисляя других законов и законопроектов, в работе над которыми участвовал как член Комитета по образованию и науке, отмечу лишь некоторые скромные результаты наших усилий, благодаря которым удалось:
- ежегодно увеличивать расходы на российскую науку в федеральном бюджете на 300-1200 млн. рублей;
- в том числе ввести отдельную строку “Интеграция науки и высшей школы”;
- в основном сохранить налоговые льготы для государственных научных организаций, хотя Правительство ежегодно пыталось их отменить или сократить;
- узаконить создание внебюджетных фондов для финансирования научно-исследовательских и экспериментальных разработок;
- освободить от налогов зарубежные гранты, получаемые отечественными учеными;
- узаконить статус наукоградов Российской Федерации.
Тем не менее развала науки все это не остановило. По оценкам Российского фонда фундаментальных исследований, ее финансирование еще до августа 1998 г. сократилось примерно в 20 раз. Расходы на науку в России составляют около 0,3 % валового внутреннего продукта, тогда как нормой для развитых стран считается не менее 2 %. Уже через 5 лет “реформ” из России уехали примерно 80 тысяч ученых, как правило, из числа наиболее продуктивных. Потери государства от “утечки умов” составляют не менее 60 млрд. долларов — примерно 3 федеральных бюджета 1998 г.! Совершенно очевидно, что в рамках “единственно верного курса реформ” спасти отечественную науку не возможно.
Хотя в Госдуме второго созыва над законами в области культуры удалось поработать меньше, чем в Совете Федерации, где я был членом объединенного Комитета по вопросам науки, культуры и образования, с думским Комитетом по культуре и его лидерами — Станиславом Говорухиным и Николаем Губенко — у нас сложились хорошие отношения. В этот период была завершена процедура принятия двух законов, в работе над которыми мне удалось поучаствовать еще в Совете Федерации первого созыва.
Первый из таких Законов — “О музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации”. Этот Закон, в частности, запрещает передачу культурных ценностей из государственных музеев в частные коллекции, т.е. разбазаривание нашего культурного наследия.
Другой Закон — “О культурных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации” — имел громкий резонанс. До его принятия в 90-х гг. различные правительства России практически не вели активной работы по возвращению культурных ценностей, вывезенных из Советского Союза фашистами и частью изъятых у них другими странами Запада, но зато охотно передавали на Запад те произведения искусства, которые стали трофеями Советской Армии в 1944-45 гг. Закон положил конец такой односторонней антигосударственной политике. И хотя Президент Ельцин неоднократно отклонял Закон, его вето удалось преодолеть не только в Госдуме, но и впервые — в Совете Федерации второго созыва.
Стоит также заметить, что еще раньше, при разработке Основ законодательства о культуре, Верховный Совет России принял наше предложение об установлении ставок и окладов оплаты труда работникам этой сферы на уровне работников образования соответствующей квалификации. Так что, выступая за исполнение Президентского Указа № 1 и Закона “Об образовании”, мы тем самым пытаемся помочь не только учителям, преподавателям и воспитателям, но точно так же работникам библиотек, клубов, филармоний.
Следуя той же позиции, в Госдуме второго созыва я активно поддерживал законы и законопроекты:
- “О государственной поддержке кинематографии в Российской Федерации”;
- “О народных художественных промыслах в Российской Федерации”;
- “О творческих работниках литературы и искусства и об их творческих союзах”;
- поправки в Уголовный кодекс, устанавливающие ответственность за распространение порнографии;
- поправки к налоговому законодательству, устанавливающие льготы для организаций кинематографии, производящих национальные фильмы, организаций, инвестирующих средства в создание национального кино, творческих союзов и созданных ими специализированных предприятий.
Само собой разумеется, что в свое время я активно выступал за продление до 2002 года действия статей 2, 3 и 5 Федерального Закона “О государственной поддержке средств массовой информации и книгоиздания Российской Федерации”, гарантирующих для СМИ льготы по НДС и налогу на прибыль, таможенные льготы и оплату услуг связи на условиях, установленных для бюджетных организаций. Соответственно мной был активно поддержан закон, включая преодоление вето Совета Федерации, продлевающий до 2002 года действие льгот по НДС и налогу на прибыль для таких организаций (Федеральный Закон “О внесении изменения в статью 4 Федерального Закона “О внесении изменения и дополнений в отдельные законы Российской Федерации о налогах”).
На съездах народных депутатов России, в Верховном Совете, в Совете Федерации и в Государственной Думе я предлагал поправки к постановлениям и законам, касающимся средств массовой информации. Суть поправок проста: государственные СМИ приватизации не подлежат; они должны быть равно доступны различным политическим партиям и движениям; с точки зрения защиты общественной нравственности — контролироваться специальными советами из числа авторитетных деятелей науки, образования и культуры; руководство же государственных и муниципальных средств массовой информации должно быть подотчетно законодательным органам власти.
К сожалению, эти и подобные им предложения так ни разу и не были приняты. Против них возражали Руслан Хасбулатов, Владимир Шумейко, большинство губернаторов и, конечно, “команда” Президента. В результате журналисты свободу не получили: просто административная петля сменилась экономической, но в тех же руках и на тех же шеях! Но в последние годы и административная петля начинает снова затягиваться. Другая сторона “медали” — зомбирование народа, которое четко проявилось на президентских выборах, на апрельском референдуме 1993 г., а особенно — при принятии Конституции, которую практически никто не читал, но зато теперь все мучаются.
Само собой разумеется, что в свое время я активно выступал за принятие Закона “Об экономической поддержке районных (городских) газет” и добивался преодоления вето, которое на этот Закон наложил Президент. Точно также голосовал я и за увеличение бюджетных расходов на средства массовой информации во всех случаях, когда деньги должны были достаться не Березовскому или Гусинскому, но региональным, городским или районным СМИ. К сожалению, эти добавки к бюджету каждый раз были весьма незначительны. С финансовой точки зрения важнее другое: с большим трудом удалось в основном сохранить установленные для средств массовой информации налоговые льготы.
На мой взгляд, ключевые позиции государственной информационной политики заключаются в следующем:
- государственные и местные средствам массовой информации должны повысить долю образовательных программ в сетке вещания (например, до 10-15 %);
- во всех средствах массовой информации, независимо от форм собственности, образовательные материалы должны стимулироваться налоговыми льготами;
- на прямую порнографию в средствах массовой информации следует наложить жесткий запрет, а количество сцен насилия — резко ограничить;
- необходимо установить, как это сделано в ряде европейских стран, обязательную долю отечественных программ на государственных теле- и радиоканалах (например, не ниже 80 %).
Руководителям СМИ и их учредителям хорошо бы чаще вспоминать старый, но не устаревший лозунг Уолта Диснея: развлекая, спасать мир! Именно эти идеи мы сейчас пытаемся заложить в проект национальной доктрины развития образования в Российской Федерации.