Непредсказуемый стандарт и стандартная предсказуемость

сентября

Правительство России внесло в Госдуму, а она, в свою очередь, в ускоренном порядке будет принимать проект Федерального закона о государственных образовательных стандартах. Видимо, новый закон положит конец многолетним дискуссиям о стандарте школьного образования.

Опуская юридические проблемы, должен сказать: в содержательном отношении законопроект огорчает и разочаровывает.

Начнём с мелочей. Авторы явно принадлежат к поклонникам модного сейчас компетентностного подхода, и в принципе в этом нет ничего плохого. Более того, компетентностный подход, если он рассматривается как дополнение, а не замена знаниевой школе, способен принести немало пользы. Однако «законописатели», как часто бывает с влюблёнными, имеют весьма смутное представление об объекте собственной страсти, и в частности, путают компетенции (т. е. должностные обязанности) и компетентности (т. е. умения определённого типа). Цитирую Пояснительную записку:

«Под требованиями к результатам освоения основных образовательных программ подразумеваются требования к общим, социальным, профессиональным компетенциям, а также знаниям, умениям и развитию личностных качеств обучающихся, обеспечивающим реализацию соответствующих компетенций».

Итак, пытаясь разъяснить старые, давно устоявшиеся понятия, нам одновременно предлагают новые, причём не только без определения, но и, похоже, без понимания. По крайней мере, на заседании думского Комитета по образованию и науке 3 сентября представители Минобрнауки не смогли ответить на мой вопрос, что они понимают под компетенциями, если не умения и определённые личностные качества?

Однако оставим учёным споры о терминах. Пора поговорить о главном. Помимо компетентностного подхода, основных новаций в законопроекте четыре:

  • ликвидация регионального (национально-регионального) и школьного компонентов;
  • устранение из стандарта минимального содержания образования;
  • введение в стандарт требований к условиям реализации образовательных программ;
  • отстранение от «стандартных» дел, т. е. разработки содержания образования, образовательного сообщества и передача их целиком в руки чиновников.

Что касается ликвидации регионального (национально-регионального) и школьного компонентов образовательного стандарта, то её необходимость обосновывается приведением норм закона в соответствие с Конституцией РФ. И действительно, п. 5 ст. 43 Основного закона утверждает: «Российская Федерация устанавливает федеральные государственные образовательные стандарты…».

Однако в данном случае мы имеем даже не хрестоматийный пример трёх мнений у двух юристов, но ситуацию «раздвоения личности» у одних и тех же правовых управлений. Ведь ещё несколько лет назад и правительственные, и парламентские, и президентские юристы дружно соглашались с трёхкомпонентной структурой стандарта, а президент В. Путин подписал соответствующий федеральный закон от 25.06.2002 г. № 71-ФЗ.

Важнейший сюжет законопроекта – устранение из структуры образовательного стандарта минимального содержания образования. На взгляд автора, это стандарт полностью разрушает.

Если в каждой школе ребёнка будут учить, чему и когда считают нужным, обеспечить качество образования и академическую мобильность (например, при переезде в другой город) окажется практически невозможно. Невозможно даже в том случае, когда учить будут в принципе одному и тому же, но в совершенно разное время. Ребёнку, родители которого перебрались из села в город, в другой район города, в другой регион или просто в другую школу в рамках своего микрорайона, вполне вероятно, придётся повторить часть уже изученных курсов, но зато самостоятельно навёрстывать курсы, пройденные его новыми одноклассниками. Ясно, что сделать это можно только с помощью репетиторов или платных дополнительных занятий со школьными учителями.

Предложение о том, чтобы наряду со стандартом на образовательные программы закон установил стандарт на условия их реализации, известно уже много лет. Профильный Комитет по образованию и науке усиленно пытался внедрить их в закон ещё в период работы третьей Государственной Думы (2000–2003 гг.).

Появление этого компонента в новом законе о стандарте могло бы стать крупным шагом вперед. Но не стало. Вместо гарантированного государством стандарта на условия осуществления образовательного процесса (т. е. системы требований, которые школа, родители, вуз или студенты вправе предъявить государству) нам предлагают совсем другое: «требования к условиям реализации основных образовательных программ». Чьи требования? К кому? Из контекста закона видно, что это требования государства к школе, т. е. ровно противоположное тому, чего ожидало образовательное сообщество.

По горькому опыту многих регионов России берусь предположить: как и в случае с лицензированием, появление новых требований к школе приведет лишь к тому, что проверок станет больше, бумаг тоже, а за неисполнение этих требований директоров вновь станут таскать по судам и накладывать на них административные взыскания. Кто скажет, что такого не было и не может быть, тот не знает российского образования, как минимум в провинции, т. е. на большей части территории страны.

И, наконец, с принятием закона федеральный государственный образовательный стандарт будет утверждаться Правительством Российской Федерации. Собственно говоря, всего остального можно было бы и не писать. Закон получился бы короче и яснее, а авторам не пришлось бы мучительно ломать голову над тем, как отличить непонятные им самим «компетенции» от умений и личностных качеств.

При чём здесь образовательное сообщество, парламент, наконец, Общественная палата? Теперь чиновники всё решать будут сами, ни на кого не оглядываясь. В этом и состоит «изотерическое» содержание законопроекта, его «глубочайшая тайна».

А что же «вольнодумцы» из «правящей партии»? Убеждён: они с удовольствием проголосуют за закон и избавятся от очередной «головной боли». Иначе говоря, утверждение «непредсказуемого стандарта», как и всех прочих правительственных законов, в современной Думе вполне (можно сказать, стандартно) предсказуемо.

Опубликовано: Вести образования — 2007. — 1-15 сентября. — № 17 (89).