Российское законодательство и перспективы дополнительного образования: дискуссионные проблемы

. Москва. Российский экономический университет имени Плеханова

Смолин О.Н. Уважаемые коллеги, четыре главных тезиса:

  1. Востребованность дополнительного образования вообще и дополнительного профессионального образования в частности в ближайшее время будет расти.
  2. Одним из главных способов реализации дополнительного образования, в том числе дополнительного профессионального, должно стать электронное обучение.
  3. Международная конкуренция в сфере образования вообще и дополнительного образования в частности резко вырастит.
  4. Образовательное законодательство в части дополнительного образования и дополнительного профессионального образования явно нуждается в радикальном совершенствовании.

Начну с первого тезиса. Коллеги, на мой взгляд, востребованность дополнительного образования будет расти по двум группам причин.

Причины первые – объективные. Они связаны с тем, что, как известно, происходит быстрое устаревание не то что профессионального, но даже общего образования. Этим отличается наша эпоха от предыдущих.

Раньше общее образование было рассчитано на всю жизнь. Теперь лозунг «Образование через всю жизнь» относится уже не только к дополнительному и к дополнительному профессиональному, но и к общему образованию. Одними из первых обратили на это внимание участники Римского клуба в известном докладе «Нет пределов обучения».

Понятно также, что среди подсистем образования после разрушения Советского Союза одной из пострадавших стала система дополнительного образования, причём дополнительного образования взрослых в большей мере, чем система дополнительного образования детей. И по всем этим причинам мы сейчас значительно отстаём от развитых стран по части развития дополнительного образования вообще и профессионального в частности.

Я напомню высказывание Дмитрия Медведева, когда он имел статус президента, что у нас ежегодно повышают квалификацию порядка 10% работников, а в развитых странах это порядка 50-70%. Есть и более неприятные для нас экспертные данные, но ограничимся теми, которые привёл президент Российской Федерации.

Однако есть группа субъективных причин, которые обеспечат и обеспечивают повышение востребованности системы дополнительного образования. Я бы назвал, мягко, эти причины странностями нашей современной образовательной политики. Приведу некоторые из них.

Причина первая – Единый государственный экзамен.

Вопреки тому, что мы много раз слышали от руководителей Рособрнадзора, в абсолютном большинстве случаев Единый государственный экзамен требует специальной подготовки. Это делается либо через модули в школе, либо через договорённости с учителями, либо через репетиторов на стороне, либо через Интернет. До 2-х тысяч компаний, если верить экспертам, предлагают свои услуги по этой части в Интернете. Причём некоторые не в части подготовки, а в части предложений готовых решений заданий ЕГЭ.

Отвлекусь буквально на минуту, просто для понимания этой ситуации. Вообще, из всех задач, которые были поставлены перед Единым госэкзаменом, на мой взгляд, удалось реализовать лишь одну — повышение доли ребят из провинции в столичных вузах (Москвы и Санкт-Петербурга), но это явное достижение имеет свою обратную сторону.

Недавно мне довелось участвовать в заседании профильного комитета Совета Федерации, на котором выступал член СФ от Иркутска. Он сослался на результаты исследования – опроса 2,5 тысяч старшеклассников и родителей. Опрос показал: 68% мечтают хорошо сдать ЕГЭ, чтобы уехать из Иркутской области, 85% родителей их в этом поддерживают. Мои коллеги из Сибири – Омск, Новосибирск, Томск, Красноярск – с тревогой говорят, что обескровливается интеллектуальный потенциал российских регионов. Я уже не говорю о другой составляющей того же процесса. Согласно заявлениям Сергея Степашина, 1 млн. 250 тыс. молодых выпускников вузов, молодых специалистов покинули нашу страну за последние годы. Утечка, сравнимая с тем, что было после Гражданской войны.

Но вернёмся, однако, к нашим факторам, повышающим востребованность дополнительного образования.

Фактором, который может повысить востребованность дополнительного образования, являются новые школьные стандарты.

С одной стороны, в школьных стандартах предусмотрены некоторые часы на дополнительное образование, и школы сейчас активно заключают договоры с учреждениями дополнительного образования, чтобы использовать эти часы.

С другой стороны, стандарт для старшей школы, подписанный А. Фурсенко в тот период, когда он был министром образования и науки, составлен таким образом, что обязательными являются образовательные области, но не учебные предметы.

По заключению Российской академии образования можно окончить школу, не изучив ни физики, ни химии, ни биологии, ни литературы и истории как отдельных предметов.

Отвлекусь на минуту. Тогда и возникла известная шутка: после введения нового школьного стандарта ФСБ накрыла банду подростков, которые тайно от министерства изучали физику, химию, биологию и, может быть, даже литературу.

Понятно, что в таких условиях недостатки школьного образования придётся компенсировать образованием дополнительным. Впрочем, в этом есть «ложка мёда». Она заключается в том, что, похоже, наши многократные требования пересмотреть школьный стандарт, по крайней мере, собрать по этому поводу «круглый стол» специалистов, были услышаны, и дважды новый председатель Комитета по образованию Государственной Думы В.А. Никонов высказался в поддержку проведения специального «круглого стола» для того, чтобы стандарт поправить.

Следующая тема – введение Болонской системы.

Как известно, в среднем, по оценкам экспертов, бакалавр получает на 40% меньше специальных занятий, чем традиционный специалист. Соответственно далеко не все бакалавры станут магистрами, и явно специализация бакалавра нуждается в доведении до конкретики, а это потребует участия дополнительного образования.

Следующая позиция – планы, зафиксированные в «дорожной карте» правительства и утверждённые распоряжением от 30 декабря прошлого года № 2620-р.

Там записано: количество студентов должно быть сокращено с 6,5 до 5150 тыс. человек к 2018 году, количество студентов в расчёте на одного преподавателя должно быть увеличено с 9,4 до 12.

По оценкам экспертов, это должно привести к сокращению до 44% вузовских преподавателей и увеличению нагрузки остальных на 28%.

Выступая в Государственной Думе, я предлагал дать авторам, разработчикам этой «дорожной карты» международную премию, но не Нобелевскую, а Шнобелевскую. Поскольку совершенно понятно, что если профессор увеличит нагрузку ещё на 30% по сравнению с современной, то реально работать над собой он уже не сможет, и это приведёт к понижению качества образования. Если «карта» будет реализована, выход понятен – развитие системы дополнительного образования: доучивать тому, чему не доучили в университете.

Я полагаю, что потребность в дополнительном образовании будет связана и с действиями, которые именуются мониторингом вузов, реструктуризацией вузовской системы по итогам такого мониторинга.

Не все, наверное, знают, как-то не очень активно это обсуждалось в СМИ, что 21 мая в Госдуме обсуждался вопрос о возбуждении парламентского расследования по итогам мониторинга вузов. Причём, недовольство мониторингом высказали все четыре фракции Государственной Думы, правда проголосовали за парламентское расследование только три, и этого было достаточно, чтобы расследование не состоялось.

Мы полагаем, что критерий, избранный для мониторинга, не выдерживает никакой критики. Я говорил об этом министру образования и науки Дмитрию Викторовичу Ливанову, призывая не измерять температуру тела в децибелах, а рост человека в квадратных метрах. Думаю, вы понимаете, что я имею в виду.

Я имею в виду, например, оценку качества работы вузов по среднему баллу ЕГЭ поступающих, поскольку в первой версии мониторинга неэффективными среди 136 вузов сразу оказались 30 педагогических, 24 сельскохозяйственных, 17 вузов культуры. Для этого проводить мониторинг не следовало, было и так понятно, что в вуз, выпускники которого получают низкую заработную плату, не идут выпускники школ с высокими баллами ЕГЭ.

Или другой критерий – оценка успехов в науке по затраченным деньгам. Вообще-то в любой теории управления оценка затрат производится по результатам. У нас же не важно, что вы открыли, какие получили патенты, какие вы написали монографии, важно, сколько вы потратили денег. Можно деньги «распилить» между участниками проекта и отчитаться, что наука в вузе процветает.

Почему мы инициировали парламентское расследование? Не было принято новых решений по критериям мониторинга. Единственное, что предложило пока министерство образования и науки, это, во-первых, дополнительные критерии в виде занятости выпускников, измеряемой по числу стоящих на учёте в службе занятости, и второе – дополнительные критерии, отражающие особенности вузов. Например, вузов культуры.

Мне представляется, что такая ситуация приведёт к ограничению возможностей получения образования. 30 вузов приговорены к реструктуризации.

В Государственной Думе я читаю один человеческий документ – письмо мамы из Кисловодска, где Ростовский экономический университет ликвидирует свой филиал после соответствующего мониторинга. И хотя мама сообщает, что на специалиста – информатика её сын учится успешно, перевести в другой город они его не могут: нет денег. И таких судеб, думаю, будет достаточно много. Выход – дополнительное образование.

И, наконец, ещё одна тема, связанная с новым законодательством и новой «дорожной картой», это сертификация квалификаций. Фактически сертификация квалификаций означает, что государство выражает некоторое недоверие к качеству подготовки выпускников вузов и помимо вузовских экзаменов предлагается подтвердить свою квалификацию посредством получения сертификатов в специальных центрах.

Не понимаю, в чём здесь «фишка», я не уверен, что центры смогут оценить квалификацию выпускника лучше вузов, которые этого выпускника готовили. Но, тем не менее, такое предложение есть.

В новом Законе об образовании содержится понятие квалификационного экзамена, повторяю, разрабатывается с участием Агентства стратегических инициатив новая «дорожная карта», о которой мы ещё скажем. Возможно, ключ к решению проблемы – либо признание того, что совсем некачественно стали работать вузы, в чём я не уверен; либо желание сделать на сертификации квалификации большой бизнес.

Тезис второй связан с тем, что, на наш взгляд, сейчас одним из главных направлений развития дополнительного образования должно стать электронное обучение.

Напомню, согласно проекту «дорожной карты», разработанному АСИ, мы предполагаем повысить долю работников, повышающих квалификацию, до половины от числа работающих, и порядка до 30 млн. человек в год. Традиционными технологиями сделать это практически невозможно. Такого количества учебных аудиторий, школьных парт и т.д. сложно найти.

Между тем, Федеральный Закон № 11 от февраля 2012 года и Федеральный Закон № 273, новый Закон об образовании от декабря 2012 года – одной из сильных сторон этих законов является предложение расширить возможности использования электронного обучения и дистанционных образовательных технологий.

В технологическом плане это путь, по которому сейчас идут очень многие страны, о чём я ещё скажу. И это направление, по которому российское образование существенно отстало от зарубежья.

На мой взгляд, успех любой образовательной политики имеет достаточно простую формулу: лучшие отечественные образовательные традиции в сочетании с новейшими технологиями.

Как раз проблемы, связанные с использованием электронного обучения, сейчас приводят к проблемам в квалификации рабочей силы. Есть случаи, когда выписывается сверхсовременное иностранное оборудование, а работать на нём некому без специальной подготовки, как раз связанной с электронными технологиями.

Вы, наверное, хорошо знаете, что российско-грузинский военный конфликт показал: в этой области у нас наибольшие проблемы.

Стремясь продвинуть это направление, я отправился к председателю правительства Д. Медведеву вместе с лидером фракции КПРФ Г. Зюгановым. Мы были приняты. Дмитрий Анатольевич с интересом прочитал наши документы, подготовленные Экспертным советом по электронному обучению при Комитете Государственной Думы по образованию, написал положительную резолюцию. О. Голодец контролирует эту ситуацию, создана Межведомственная рабочая группа по развитию электронных технологий в российском образовании, но пока серьёзных практических результатов нет.

С моей точки зрения, наше образование сильно сковано бюрократическими ограничениями и пока не видно, чтобы они сильно сокращались. По крайней мере, на последнем заседании Межведомственной рабочей группы с участием представителей разных министерств, я задавал вопрос нашим коллегам из министерства образования и науки по поводу следующего.

Ну, например, говорил я, при лицензировании вузов выделяется 11 кв. метров, в Европе – 5-6. В детском саду установили 2,5 кв. метров на ребёнка, а на студента почему-то требуется непременно 11. Хотя бы тем, кто будет реализовывать программы в форме электронного обучения, вы предполагаете особые условия? Ответ: пока нет. Ну, а зачем закон принимали? Всем же понятно, что ситуация должна быть другая, как раз в этом направлении можно увеличить количество людей, которые обучаются не только в высших учебных заведениях, но и в системе дополнительного образования.

Повторю, на наш взгляд, без развития электронного обучения реализовать подготовленную «дорожную карту» в части повышения или переквалификации 30 млн. человек в год нереально.

Тезис третий касается международной конкуренции в области образования вообще и дополнительного образования в особенности.

Уважаемые коллеги, вы, конечно, знаете, что вступив в ВТО, мы взяли на себя определённые обязательства. Ключевая проблема лежит в области электронного обучения, о котором я немного уже сказал.

С начала 90-х годов в мире развивалось направление под названием «Открытые образовательные ресурсы». Теперь это направление преобразовалось в новое – «Массовые открытые онлайн-курсы».

Американские, британские университеты вложили много миллионов долларов с участием государства в разработку таких курсов. Сейчас создана соответствующая программа Евросоюза. Смысл предельно простой. Выставляются на бесплатной основе определённые курсы, вы можете их изучать, но если вы хотите получить сертификат и поработать с преподавателем, вы за это платите. Сумма оплаты несравнимо меньшая, чем при обычной системе.

Курсера (Coursera) заявила о намерении создать электронный университет на миллиард слушателей, google сделал аналогичное заявление. За прошедший год примерно 50 тысяч российских граждан прошли соответствующие курсы и получили сертификаты.

Недавно Дмитрий Песков (Агентство стратегических инициатив), выступая на одной из конференций, заявил, что скоро большинство вузов, профессоров и т.д. не потребуются, всё будет делаться через Интернет и массовые открытые онлайн-курсы.

С моей точки зрения, коллеги, это «палка о двух концах». С одной стороны прекрасно, что люди могут приобщиться в электронной форме к современным знаниям и наукам. С другой стороны, совершенно очевидно, что с нашим образованием может произойти то же, что произошло пару десятилетий назад с электронной промышленностью (производством телевизоров, радиоприёмников и т.д.). Сейчас по производству телевизоров, как утверждают эксперты, Россия находится на уровне 1957 года, а радиоприёмников – на уровне 1947 года. Радиоприёмники и телевизоры были плохонькие, но свои, стали лучше, но чужие.

Представьте ситуацию, если аналогичная линия будет использована в отношении высшего образования. Наверное, не все наши профессора полностью соответствуют современным критериям, хотя я лично, много раз слушая иностранных коллег в областях, близких мне, не слышал чего-то такого, чтобы уж совсем не знал.

Совершенно понятно, что, если мы будем отказываться от развития собственной системы высшего образования, и сократим количество наших профессоров, вообще вузовских преподавателей на 40%, интеллектуальный потенциал нации от этого вперёд не продвинется.

Теоретически есть три возможных версии поведения.

Версия первая – не замечать.

Версия вторая – пользоваться исключительно иностранными открытыми онлайн-курсами.

Обе версии, на мой взгляд, приведут к понижению интеллектуального потенциала страны.

Версия третья – создавать собственную систему открытых онлайн-курсов.

Среди прочего, мы же прекрасно понимаем, что происходит борьба за умы, и люди, которые будут активно работать с иностранными университетами через онлайн-курсы, весьма вероятно, в лучшем случае, станут работать в удалённом режиме здесь на иностранные фирмы; в худшем случае, просто покинут страну.

Создание собственных открытых онлайн-курсов – единственный путь, который нас укрепляет в конкурентной борьбе в этом направлении.

Тезис четвёртый. Принятый Закон об образовании в РФ явно недостаточен. Как возможно многие знают, мы предлагали альтернативный законопроект о народном образовании. Не буду рассказывать о нём в подробностях, но мне кажется, осталась абсолютно актуальной главная идея нашего законопроекта в части дополнительного образования и профобразования в частности.

А именно, это идея поставить в равное положение учреждения дополнительного образования по сравнению с теми, кто реализует основные образовательные программы. И работников системы дополнительного образования в сравнении с теми, кто реализует те же самые образовательные программы.

Когда законопроект был отклонён, мы естественно подавали подобные поправки, однако набрать необходимого количества голосов для их принятия в Государственной Думе в декабре прошлого года нам не удалось. Их поддержали три фракции, относящиеся к оппозиции, но не поддержала правящая партия, и этого хватило для того, чтобы поправки не прошли.

Хочу обратить ваше внимание, что в Указе президента № 597, который в значительной степени дополняет принятый закон, есть положение, касающееся допобразования детей, в частности, к 2020 году предполагается охватить программой допобразования 75% детей, в том числе 50% – на бюджетной основе. Но практически ничего нет о работниках системы дополнительного образования.

И неравенство внутри образовательной системы между учителями, зарплата которых выносится на уровень средней по региону, и работниками системы допобразования увеличивается. То же самое может произойти между работниками системы допобразования взрослых и вузовскими преподавателями, в отношении которых поставлена задача увеличить заработную плату до двух размеров по региону к 2018 году. Правда, как мы заметили, вузовским работникам за это собираются резко увеличить нагрузку.

Нам представляется, что законодательство России нуждается в улучшении в части поддержки системы дополнительного образования и работающих в дополнительном образовании. Мы намерены продолжать вносить законопроекты.

И в заключение, уважаемые коллеги, хочу, как положено опытному оратору, завершить на позитиве.

Больше десяти лет назад мы пытались принять предыдущий большой закон о дополнительном образовании. К сожалению, несмотря на то, что тогдашний зам. министра по образованию Е. Чепурных согласовала все наши предложения с президентской администрацией, усилиями не знаю, каких структур, законопроект был отклонён. Забавно, что в заключении, которое я получил на этот законопроект, было написано: представляется нецелесообразным вводить в закон в качестве принципа образовательной политики положение «Образование через всю жизнь». Я тогда грустно смеялся: всему миру представляется целесообразным, а кому-то из наших чиновников это представляется нецелесообразным.

Так вот, если вы откроете большой Закон об образовании, вы увидите там даже три раза про образование через всю жизнь. Там, где речь идёт о государственной политике и гарантиях; там, где речь идёт о принципах образовательной политики; и там, где речь идёт о системе образования. Ну, что ж, потребовалось всего 10 лет, чтобы российские чиновники осознали то, что было очевидно.